Зубов: в моей коллекции не хватает клюшки Овечкина
— У вас была великолепная карьера в «Нью-Йорк Рейнджерс», где вы завоевали Кубок Стэнли, а также в «Питтсбурге». Как думаете, почему ваш свитер поднимают в Далласе?
— Наверное, в плане статистики те четыре сезона, которые удалось провести на Восточном побережье, были более знаковыми в карьере. Но все-таки именно в «Далласе» мне посчастливилось попасть туда, где надолго строилась очень хорошая команда. И на протяжении многих лет мы оставались дружным коллективом. Там, в «Старз», ребята выходили на ключевые роли, становились лидерами, и мы все вместе раскрыли свой потенциал. Причем это относится и к тренерам. Мы там вместе долго работали, и там мы полностью реализовались.
— Вас обменяли из «Питтсбурга» в 1996 году в «Старз» на защитника Кевина Хэтчера. Как вы восприняли ту сделку?
— Тот обмен был произведен буквально после драфта. Оставалось два с половиной месяца до тренировочного лагеря. Я в обычной рутине начал готовиться к сезону. Но сразу поставил в известность агента, что, наверное, эта команда не для меня. Она только переехала в Техас, болталась где-то внизу турнирной таблицы. Там были реальные проблемы. И я после очень успешных сезонов в Нью-Йорке и Питтсбурге совсем не рассчитывал, что окажусь в клубе, где не видно перспектив.
Мой агент сразу связался с генменеджером «Далласа» Бобом Гейни, объяснил ему ситуацию. Разговор начался задолго до начала тренинг-кемпа. Я пропустил первые две недели лагеря. И когда уже прошла точка невозврата, Боб проявил свои лучшие качества — и… отправил моей супруге цветы. Мы на семейном совете подумали: «А, может, попробуем?» Сели в самолет и полетели к новой хоккейной жизни.
— Как к вам в раздевалке отнеслись будущие партнеры?
— Я сразу же попал в коллектив, который ко мне отнесся с пониманием. Меня поддерживали и подбадривали, особенно в первые месяцы. Образно говоря, пытались меня затащить в свою лодку. Причем так ко мне относились не только хоккеисты, но и вся организация, включая руководство и владельцев команды. У меня не возникло никаких неудобств.
— Уже в третьем сезоне вас сделали ассистентом «Старз», и букву «А» на свитере вы носили до 2009 года, пока не ушли из клуба. Как вам дали эту должность?
— Если честно, я даже не помню этот момент. Вообще у нас было много лидеров. Видимо, тренерский штаб посчитал, что я вхожу в их число. Это добавило ответственности за результат и коллектив. Думаю, этот шаг был необходим даже не для команды, а больше для меня. Это дало мне почувствовать, что я реально стал важной частью «Далласа».
— Вы — обладатель клубного рекорда «Старз» по количеству игрового времени: 19 506 минут. Это одна неделя, шесть суток, 13 часов и 6 минут. В большинстве — 4085 минут. Как вы выдержали такую нагрузку?
— Тренеры доверяли, а у меня получалось играть. С каждым сезоном было всё больше доверия в разных игровых ситуациях. Да, было много матчей, когда мы переходили на игру в две пары. И в пять защитников играли. У меня не возникало никаких неудобств. Я с удовольствием брал эти минуты.
— Вы выступали в «Рейнджерс» под номером 21, в «Питтсбурге» — под номером 3, а «Даллас» поднимает ваш номер 56. Почему вы их постоянно меняли?
— Вообще я играл в ЦСКА под третьим номером. Но в «Рейнджерс» был Джеймс Патрик, тройка оказалась занята. Мне спонтанно дали номер 21, я его взял, и понеслась. Когда я перешел в «Питтсбург», там номер 21 был выведен из обращения в память о Мишеле Бриере. Этот молодой перспективный игрок трагически разбился в 21 год в автокатастрофе.
Ну, что делать? Я обратно взял номер три. Начался сезон, и во втором-третьем матче я ломаю один палец. Он заживает, я пропускаю пару недель, надеваю лангетку — и в следующем матче ломаю второй палец. И выпадаю в общей сложности на 20 игр. Тогда зашел разговор, что номер несчастливый. Надо что-то делать. Мне предложили посмотреть 36-й и 56-й номера. Во время сезона было не так много вариантов. Ну, я и взял 56. А в команде мне посоветовали так: «Защитник Ларри Мерфи играет под номером 55. Ты его лучше, бери на единицу больше».
— Вы забили три гола за «Даллас» в овертаймах. Вспомните хотя бы один?
— Самый запоминающийся — в ворота «Нью-Джерси», против Мартена Бродера. Мы играли дома. У меня получилось открыться в мертвую зону, и я попал ему под блин в дальний угол.
— Ваша клюшка на интернет-аукционе продается за большие деньги. А сами вы чью клюшку бы купили?
— У меня есть домашняя коллекция. Там Бретт Халл, Теему Селянне, Джо Сакик, Брайан Лич, Майк Модано. У меня штук 20-25 клюшек. Еще старые, «титаны». Клюшка Селянне вообще с тех пор, когда он начинал карьеру в НХЛ. Отвечая на ваш вопрос, много лет назад нужно было доставать клюшку Саши Овечкина. Вот ее пока нет.
Павел Лысенков является обозревателем «Матч ТВ» и постоянным автором NHL.com/ru.