Зубов: в моей коллекции не хватает клюшки Овечкина
– У вас была великолепная карьера в “Нью-Йорк Рейнджерс”, где вы завоевали Кубок Стэнли, а также в “Питтсбурге”. Как думаете, почему ваш свитер поднимают в Далласе?
– Наверное, в плане статистики те четыре сезона, которые удалось провести на Восточном побережье, были более знаковыми в карьере. Но все-таки именно в “Далласе” мне посчастливилось попасть туда, где надолго строилась очень хорошая команда. И на протяжении многих лет мы оставались дружным коллективом. Там, в “Старз”, ребята выходили на ключевые роли, становились лидерами, и мы все вместе раскрыли свой потенциал. Причем это относится и к тренерам. Мы там вместе долго работали, и там мы полностью реализовались.
– Вас обменяли из “Питтсбурга” в 1996 году в “Старз” на защитника Кевина Хэтчера. Как вы восприняли ту сделку?
– Тот обмен был произведен буквально после драфта. Оставалось два с половиной месяца до тренировочного лагеря. Я в обычной рутине начал готовиться к сезону. Но сразу поставил в известность агента, что, наверное, эта команда не для меня. Она только переехала в Техас, болталась где-то внизу турнирной таблицы. Там были реальные проблемы. И я после очень успешных сезонов в Нью-Йорке и Питтсбурге совсем не рассчитывал, что окажусь в клубе, где не видно перспектив.
Мой агент сразу связался с генменеджером “Далласа” Бобом Гейни, объяснил ему ситуацию. Разговор начался задолго до начала тренинг-кемпа. Я пропустил первые две недели лагеря. И когда уже прошла точка невозврата, Боб проявил свои лучшие качества – и… отправил моей супруге цветы. Мы на семейном совете подумали: “А, может, попробуем?” Сели в самолет и полетели к новой хоккейной жизни.
– Как к вам в раздевалке отнеслись будущие партнеры?
– Я сразу же попал в коллектив, который ко мне отнесся с пониманием. Меня поддерживали и подбадривали, особенно в первые месяцы. Образно говоря, пытались меня затащить в свою лодку. Причем так ко мне относились не только хоккеисты, но и вся организация, включая руководство и владельцев команды. У меня не возникло никаких неудобств.
– Уже в третьем сезоне вас сделали ассистентом “Старз”, и букву “А” на свитере вы носили до 2009 года, пока не ушли из клуба. Как вам дали эту должность?
– Если честно, я даже не помню этот момент. Вообще у нас было много лидеров. Видимо, тренерский штаб посчитал, что я вхожу в их число. Это добавило ответственности за результат и коллектив. Думаю, этот шаг был необходим даже не для команды, а больше для меня. Это дало мне почувствовать, что я реально стал важной частью “Далласа”.
– Вы – обладатель клубного рекорда “Старз” по количеству игрового времени: 19 506 минут. Это одна неделя, шесть суток, 13 часов и 6 минут. В большинстве – 4085 минут. Как вы выдержали такую нагрузку?
– Тренеры доверяли, а у меня получалось играть. С каждым сезоном было всё больше доверия в разных игровых ситуациях. Да, было много матчей, когда мы переходили на игру в две пары. И в пять защитников играли. У меня не возникало никаких неудобств. Я с удовольствием брал эти минуты.
– Вы выступали в “Рейнджерс” под номером 21, в “Питтсбурге” – под номером 3, а “Даллас” поднимает ваш номер 56. Почему вы их постоянно меняли?
– Вообще я играл в ЦСКА под третьим номером. Но в “Рейнджерс” был Джеймс Патрик, тройка оказалась занята. Мне спонтанно дали номер 21, я его взял, и понеслась. Когда я перешел в “Питтсбург”, там номер 21 был выведен из обращения в память о Мишеле Бриере. Этот молодой перспективный игрок трагически разбился в 21 год в автокатастрофе.
Ну, что делать? Я обратно взял номер три. Начался сезон, и во втором-третьем матче я ломаю один палец. Он заживает, я пропускаю пару недель, надеваю лангетку – и в следующем матче ломаю второй палец. И выпадаю в общей сложности на 20 игр. Тогда зашел разговор, что номер несчастливый. Надо что-то делать. Мне предложили посмотреть 36-й и 56-й номера. Во время сезона было не так много вариантов. Ну, я и взял 56. А в команде мне посоветовали так: “Защитник Ларри Мерфи играет под номером 55. Ты его лучше, бери на единицу больше”.
– Вы забили три гола за “Даллас” в овертаймах. Вспомните хотя бы один?
– Самый запоминающийся – в ворота “Нью-Джерси”, против Мартена Бродера. Мы играли дома. У меня получилось открыться в мертвую зону, и я попал ему под блин в дальний угол.
– Ваша клюшка на интернет-аукционе продается за большие деньги. А сами вы чью клюшку бы купили?
– У меня есть домашняя коллекция. Там Бретт Халл, Теему Селянне, Джо Сакик, Брайан Лич, Майк Модано. У меня штук 20-25 клюшек. Еще старые, “титаны”. Клюшка Селянне вообще с тех пор, когда он начинал карьеру в НХЛ. Отвечая на ваш вопрос, много лет назад нужно было доставать клюшку Саши Овечкина. Вот ее пока нет.
Павел Лысенков является обозревателем “Матч ТВ” и постоянным автором NHL.com/ru.